Определенное действие это все возымело. Во время суда над оклендской семеркой, адвокат защиты Малькольм Барнштейн сказал: "Нам здесь не требуются адвокаты… Нам здесь нужен Ли Фельзенштейн".

Джуд была не только активистом, она была еще и программистом. Она была хорошей знакомой Ефрема Липкина, который также был участником движения, а он был компьютерным гением, который присылал ей головоломки для развлечения, так что она не засыпала, пока не ей не удавалось их все решить. Она изучала программирование и нашла его крайне занятным, хотя она так и не смогла понять, почему хакеры занимались им столь одержимо и всепоглощающе. Ефрем приехал к ней на побережье с востока страны и находился в ее обществе уже несколько месяцев, но все равно она чувствовала себя достаточно одинокой, чтобы связаться с человеком, который дал объявление на последних страницах Barb.

Джуд была худощавой и решительной блондинкой с твердым взглядом голубых глаз. Она немедленно окрестила Ли "квинтессенцией технопресмыкающихся" исключительно собственного производства. Непроизвольно, из-за ее позиции, и в особенности из-за ее настойчивой прямолинейности, закаленной в бессчетных испытаниях в различных коллективах, Джуд начала длительный процесс вытягивания личности Ли Фельзенштейна на поверхность. Их дружба была больше чем просто встречи и свидания, и продолжалась спустя много времени, после того как ее друг Ефрем приехал с восточного побережья. Ли подружился с Ефремом, который был не только активистом движения, но также компьютерным хакером. Ефрем не разделял взглядов Ли на то, что технология может как-то помочь миру; тем не менее десятилетняя боязнь компьютеров Ли начала подходить к концу. И вот, в 1971 году у Ли появился новый товарищ по комнате – компьютер XDS-940.

Он принадлежал группе, которая называлась "Ресурс Один", являвшейся частью общего "Проекта Один", действовавшего в Бэй Ареа и подпитываемого группами, которые занимались общественной работой и гуманитарными программами. В основе "Единицы" стоял архитектор, который хотел найти полезное применение навыкам безработных профессионалов, желавший помочь обществу и собиравшийся рассеять "ауру элитарности и даже мистицизма, которая окружала мир технологий". Среди проектов поднятых за пятилетний срок деятельности "Единицы", было и горчично-желтого цвета складское здание в промышленной части Сан- Франциско, где и размещался коллектив группы "Ресурс Один", сформировавшийся из людей, "которые верили, что средства, предоставляемые технологией, могут быть инструментом изменения общества, в случае если они находятся под управлением людей". Люди из "Ресурс Один" сумели обольстить Transamerica Corporation, и им была предоставлена неиспользуемая в компании машина XDS-940. Это был компьютер с разделением времени, так что группа "Ресурс Один" начала собирать на ней альтернативные списки рассылки и начала разрабатывать программы компьютерного образования, исследовательские экономические проекты и проводить "демистификацию технологий для широкой публики".

Компьютер относился к категории Неповоротливых Гигантов, это была уже устаревшая машина стоимостью $800,000. Она заполняла целую комнату, и требовала двадцати трех тонн оборудования для обязательного кондиционирования, а также постоянного присутствия одного человека, который бы поддерживал ее работоспособность. "Ресурсу Один" нужен был хакер, и Ли Фельзенштейн был логичным выбором и подходящей кандидатурой.

Системное программное обеспечение было установлено хакером из компании Xerox PARC (Palo Alto Research Center) из Беркли. Он написал для XDS-940 оригинальную систему разделения времени. Это был длинноволосый и бородатый Питер Дейч, тот самый Питер Дейч, который в двенадцатилетнем возрасте, то есть двенадцать лет назад, смотрел на консоль TX-0. Ему, выпускнику Беркли, удавалось совмещать калифорнийский стиль жизни по полной программе совместно с интенсивными занятиями хакерством в PARC.

Так Ли стал ответственным за этот компьютер. В продолжительной мифологизации своей жизни в виде научно-фантастического романа, он рассматривал этот период как повторное погружение в роль оторванной от общества личности, чьим лучшим другом была машина, в роль технологического эстета, приносящего себя в жертву на благо "Кабального совета". Его новый "монастырь" размещался в подвале склада, где находилась "Ресурс Один". За тридцать долларов в месяц он снял комнату. Она находилась ниже сточного коллектора склада, и хотя она не заливалась водой, но была неприбрана и замусорена. Но для Ли и это было замечательным: "Я собирался стать невидимым слугой. Частью этой машины".

Ли разочаровался в "Ресурс Один", он, гораздо дальше чем остальная группа, ушел в понимании того, что использование технологии в обществе зависит от следования некоторому своду правил, схожему с Хакерской Этикой. Остальная часть группы не извлекла никакой выгоды из практических занятий технологией… Они не чувствовали технологию изнутри, их связь с технологией носила скорее поверхностный характер умствований на эту тему. И в результате, они постоянно спорили о том, как следует использовать машину, вместо того чтобы отставить в сторону рассуждения и начать ее действительно использовать. Это сводило Ли с ума.

Ли позднее объяснял: "Мы были педантами и несносными эстетами. Любой, кто собирался использовать машину, должен был обсудить это с нами до общего собрания. Он должен был доказать свое право на ее использование". Ли пытался изменить общую точку зрения группы и приблизить ее к более хакерской, жизненной и открытой, но у него не было достаточной решимости сделать это, так как его самооценка была крайне занижена. Он крайне редко находил в себе мужество выйти из здания и встретиться лицом к лицу с окружающим миром. Если это все- таки делалось, то после визитов во внешний мир, он угрюмо замечал, что задворки самого злачного квартала выглядят чище и более благопристойно, чем он. Остальные его товарищи по группе пытались вывести его из этого состояния замкнутости. Однажды во время собрания, они одолжили у еще одной команды, сидевшей этажом выше телевизионную камеру и каждый раз, когда на собрании все начинали смеяться над какой-нибудь репликой, они делали камерой "наезд" на сидевшего с бесстрастным лицом Ли. После чего ему показали кассету, на которой было видно, насколько безучастно он ко всему относится. "Я чувствовал, что не могу позволить себе иметь сердце и испытывать страсти", - говорил он позднее, - "Я видел, что это так и случилось, и что я, в конце концов, от них освободился".

После этого случая, он попытался внутри группы быть более активным. Однажды он сцепился с одним из "шлангов", который тратил большую часть дня на питье кофе. "Чем ты занимаешься?",- потребовал у него объяснений Фильзенштейн. Парень начал что-то говорить ему про неясные идеи, которые у него были в голове, на что Ли сказал: "Я не спрашиваю, что ты будешь делать, я спрашиваю, что ты уже сделал?". Но вскоре он понял, что тыканье людей носом в их собственное дерьмо является напрасным занятием: как криво спроектированная машина, структура построения группы имела ряд недостатков. Это была бюрократическая система, и хакер сидевший внутри Ли не мог этого вынести. К счастью, примерно в это же время, весной 1973 года, в "Ресурс Один" пришел Ефрем Липкин. Он выручил Ли Фельзенштейна и организовал "Память Сообщества".

Ефрем Липкин относился к тому сорту людей, который мог бы окинуть вас взглядом своих полуприкрытых глаз, посаженных на длинном семитском лице, и не говоря ни слова вы понимали, что весь мир вокруг является одним большим недостатком и вы тоже не исключение. Это был облик пуриста, который сам никак не мог приблизиться к своим требовательным стандартам. Ефрем только что вернулся из Бостона, где он занимался работой в составе консалтинговой компьютерной компании. Компания начала работать по военным контрактам, после чего Ефрем решил прекратить работать на нее. Программист-идеалист не известил своего нанимателя о своем одностороннем уходе, надеясь в тайне на то, что проект, без его участия, со временем загнется. По истечении девяти месяцев, во время которых компания считала, что он работает над проектом, но не появляется в офисе, стало ясно, что никакого софта он не написал. Президент компании лично пришел к нему в населенную тараканами комнату кембриджского общежития и спросил: "Почему ты так поступил?". Он сказал Ефрему, что он основал свою компанию, после того как умер Мартин Лютер Кинг, и его цель заключается в том, чтобы делать добро. Он настаивал на том, что проекты, которыми он занимается, позволяют стране противостоять японской технологической угрозе. Ефрем, в свою очередь, обращал внимание на то, что компания, для которой он выполнял контракт, занимается работой над оружием для уничтожения противника в военном конфликте. Как он может работать на эту компанию? И что он может ожидать, выполняя некоторую работу на компьютере, принимая во внимание то, что слишком часто она имеет пагубные применения?

Последний вопрос мучил Липкина в течение многих лет.

Ефрем Липкин был хакером еще со старших классов. Его привязанность к компьютеру возникла мгновенно, и он нашел, что программирование является "полностью обособленной задачей, такой, что я даже забывал иногда, как говорить по-английски. Мой собственный разум работал как компьютер". Но, в отличие от некоторых из его товарищей по специальной общегородской программе Нью-Йорка для учащихся старших классов, которые интересовались компьютерами, Ефрем часто рассматривал свой сверхъестественный талант в области компьютеров как проклятие. Как и Ли, он вырос в крайне левой политизированной семье, и помимо блистания своим математическим талантом перед учителями, его также выпроваживали из класса за неуважение к флагу, а однажды даже выпнули с урока истории за то, что он назвал учителя лжецом. Ефрем был в оппозиции к ним, и это положение приносило ему постоянные проблемы.

"Я любил компьютеры и ненавидел все то, что они могут делать", - говорил он позднее. Когда он пошел в старшие классы школы, то рассматривал коммерческие приложения типа рассылки счетов по почте просто как неинтересные. Но после начала войны во Вьетнаме, он начал видеть в своих любимых игрушках инструмент уничтожения. Он некоторое время жил в Кембридже и однажды поднялся на девятый этаж ТехСквера. Он посмотрел на PDP-6, посмотрел на образовавшийся здесь идеальный плацдарм Хакерской Этики, понаблюдал за квинтэссенцией виртуозности и одержимости, но его по настоящему заботили только источники финансирования и конечное применение приложений этой неудержимой гениальности. "Я настолько рассердился, что перешел на повышенный тон", - говорил он потом, - "Они продались. Они продались использованию технологии в военных целях. Недобрых целях. Они находились на полном содержании Министерства Обороны и были ему стопроцентно подконтрольны".

Ефрем направился в Калифорнию, потом вернулся на восток, затем опять в Калифорнию. Для него потребовалось некоторое время, чтобы понять, как компьютеры могут использоваться на благо общества, и каждый раз когда в его мозгу проносилась очередная идея, он видел в ней предательство. Один из интересных проектов, которым он занимался, была World Game. Группа калифорнийских программистов, философов и инженеров создала на компьютере симуляцию мира. Она основывалась на идее Бакминстера Фуллера (больше известен как архитектор и изобретатель геокупола - самой легкой и прочной конструкции - пр.перев.), где вы могли пытаться вносить любые изменения, а затем проверить их эффект на влияние в мире. В течение многих дней, люди ходили вокруг, делая разные предложения и реализуя их в игре на компьютере. Результаты их попыток сымитировать мир на компьютере были весьма скромными, но большое количество людей встретилось с другими людьми со схожими взглядами.